Лес пугал ее. И она сама не понимала, как очутилась в этой долине. Шаг вперед – и лабиринт каменных ущелий превратился в зеленый сумрак безмолвного леса. Но она слышала музыку и продолжала идти. Нежная едва уловимая мелодия струилась как солнечный свет сквозь листья. Эта музыка не была присуща этому месту. Она звала ее дальше: мимо высоких стволов деревьев, опавших листьев лениво шелестящих под порывами ветра, мимо гладкой и темной, зелено-голубой глади озера в обрамлении удивительно яркой изумрудной травы.
У озера Миррин остановилась. Она знала, что музыка будет с ней, а нежная прохлада воды так манила. Красные и желтые листья на зеленой траве переливались и блестели на солнце как драгоценные камни. Лес молчал.
Девочка подошла к самой воде. Лазурный блеск холода и влаги звал к себе не меньше, чем музыка Ночи. Она встала на колени и склонилась к самой воде, поднеся руку к самой ее поверхности. И замерла. К мелодии прибавилась еще одна, другая. Четкая, сильная, живая как удары сердца. Она влилась легко, без усилий, наполнив Ночь новыми красками.
Ярко сияло солнце, и Миррин осознала, что новая мелодия, такая живая и яркая, это действительно биение сердца. Сердца существа к которому она почти прикоснулась. Недвижная как стекло поверхность воды всколыхнулась, почувствовав тепло ее ладони. Биение сердца на миг прервалось и сменилось оглушительным ревом. Из небольшого на вид озерца стремительно вынырнула гигантская, словно хрустальная, змея с сверкающей игольчатой гривой. Брызги и прозрачная чешуя сияли на солнце. Прекрасное создание окружал сверкающий ореол, зеленые, как трава, глаза яростно взирали на мир. Миррин затаила дыхание любуясь солнечными бликами и осознавая неминуемость своей смерти здесь и сейчас. На залитой солнцем зеленой траве в пасти сверкающей (и голодной) хрустальной змеи нависшей над ней.
Страх, неуверенность и восхищение сплелись в тугой узел. Упругие жгуты эмоций стягивали сердце, туманили разум. Время мучительно медленно обтекало ее. Прозрачная капелька воды сорвалась с клыков сверкающего чудовища каплей яда и полетала вниз, неспешно кружась и перекатываясь.
Миррин не отрываясь, наблюдала за ее полетом, не способная шевелиться, но ощущая неизбежность происходящего. Густая тень от ресниц накрыла побледневшие щеки. Она почувствовала холод воды на лбу, а в сердце стремительно раскрыл лепестки багровый цветок ненависти в черно-золотых прожилках неудержимой жажды жизни. Миррин открыла глаза. Черный и золотой. * * * Ветер яростно разметал золотые локоны, земля под ладонями девочки содрогалась все меньше, постепенно сходя на нет. Над изумрудной поляной вспыхнула радуга, и Миррин медленно оторвала окровавленные руки от земли. Среди ярких опавших листьев на траве валялись крупные осколки хрусталя. Солнце играло на их гранях, прозрачных блестках росы, каплях и лужицах крови. Озеро обмелело больше, чем вполовину.
Руки Миррин дрожали, с глаз скатывались слезы. Все так же дрожа, она потянулась за ближайшим куском хрусталя, испачкав его капающей с рук кровью. Взяв в руки, она поднесла его к глазам. На еще бледных щеках, мокрых ресницах, бескровных губах заиграли солнечные блики. Чуть слышно Миррин прошептала:
- Ты должен был служить мне….
Хрусталь в ее руках истаял словно дым, оставив на ладонях крошечную серебристо-черную каплю клятвы.
Девочка смеялась и плакала одновременно. * * * Оранжево-желтое солнце за спиной, не спеша, скатывалось за изрезанный пиками гор горизонт. Миррин взглянула на небо, полыхающее всеми красками заката, и вновь обернулась к Кимберли:
- Так это и есть Школа?
Девушка из темного стекла улыбнулась и, отложив арфу, мгновенно истаявшую без ее прикосновения, чуть выдвинулась на солнце. Миррин вздрогнула: она уже привыкла к музыке Ночи, что вела ее все это время. Кимберли не спешила отвечать, она вытянула руку и любовалась бликами на ней. Безупречно чистое в глубине, коричнево-черное стекло пропускало и причудливо преломляло лучи солнца. И было живым.
- Замок – это я, я – это замок.
Низкий мелодичный голос ласкал слух, но не давал ответов.
Миррин вздохнула. Она устала, ее одежда все еще не высохла и лишь к вечеру она нашла в себе силы подняться и идти дальше, твердя себе, что Терри ее ждет. Музыка привела ее сюда, на нависающий над пропастью каменный выступ, где в тени большого камня сидела девушка из темного стекла и играла на арфе. Длинные волосы, глаза, одежда и арфа – все было из коричнево-черного стекла, что делало Кимберли похожей на ожившую статую. И Кимберли ждала Миррин и вела ее своей музыкой.
Миррин подошла к краю пропасти. Под ногами клубился серый облачный туман, а впереди парящий прямо над пропастью виднелся Замок. Над ним в сиренево-синем небе уже зажигались первые звезды. В прозрачном вечернем воздухе прозвучал голос Кимберли:
- Это то, что Терриэл называет Школой. – Твердые холодные руки обняли ее за плечи. Над самым ухом раздался шепот, - Ты готова сделать шаг?
Миррин закрыла глаза. В этот миг яркость мира воспринималась особенно четко. Каждый порыв ветра имел свои собственные цвет и запах, ощущался по-другому. Солнце пронизывало ее насквозь, а вокруг смыкался кокон холода.
- Да.
|
